Можно ли написать о Майкрофте от лица Майкрофта? Мы лжем себе даже в мелочах, но болезненная честность ослепляет не хуже.
И нет никого лучше врага для этого рассказа.
И не было никого
Глава 2. ВыздоравливающийБыло больно.
Когда непроглядная холодная ночь пошла, наконец, на убыль, боль стала всем, на чем он мог сконцентрироваться, не почувствовав, как мысли жестоко цепляются одна за другую. Ломота в руках, саднящие кисти, острый жар в прокушенной губе, глухо пульсирующая мигрень в затылке. Тупая тяжесть в мышцах, скованных транквилизаторами и холодом.
Он сидел, бессмысленно рассматривая сбитую кожу на костяшках, и старался ровно дышать. Вдох за выдохом тяжесть ускользала в отступающую темноту, и когда в светлеющем небе угасли последние звезды, Шерлок решил, что готов, и поднял взгляд.
Масгрейв-холл, замаскированный въевшейся копотью и поросший лишайником, не изменился ничуть. То был призрак, несущий воспоминания, и Шерлок не хотел, не хотел возвращаться туда, хоть это и было трусостью.
Он так устал бояться.
- Есть ли шанс, что это надгробие выдержит нас двоих?
Не отвечая, Шерлок качнулся назад, позволил себе расслабиться. Знание, которое он всегда отрицал, не подвело. Майкрофт стоял позади, так близко, что затылок Шерлока сразу же прижался к его груди и обнаженная шея ощутила тепло. Очень медленно, очень осторожно Майкрофт опустил руки, дрогнувшая ладонь легла на плечо Шерлока, другая скользнула по шее и ключице вниз, под распахнутый воротник.
- Как думаешь, - выговорил Шерлок, и почему-то это было так сложно, что приходилось останавливаться на каждом слове. В горле тоже саднило. - Может быть... с нами что-то не так...
Майкрофт промолчал, только руки его сжались крепче. Тогда обступившие Шерлока призраки, наконец, растаяли, и он смог закрыть глаза.
читать дальше* * *
Он проснулся много часов спустя в знакомой тихой комнате. Позднее солнце просвечивало сквозь витражи и тонкий кремовый тюль, в далеком холле часы отбивали шесть, пахло книгами, мастикой, лавандовыми саше и хлопком. Еще пахло пылью, солью, потом и озерной водой - это уже от Шерлока.
Майкрофт отобрал полотенце, заставил сесть у разожженного камина, вручил переслащенный чай и вернулся к ноутбуку. Ворчал что-то под нос и благоухал парфюмом. Наворчавшись, сцепил ладони и уставился задумчиво перед собой.
Потом разошлись, и в комнате Шерлока было уже снова чисто и тихо.
* * *
Толкало что-то настойчиво, навязчиво. Надо было посмотреть. Посмотрел, но увидел только плещущуюся воду, поднявшуюся до груди, и скользящие в ней тени, вихрящиеся вокруг щиколоток. Когда одна из теней толкнулась в ладонь мокрым носом, вспомнил и вскрикнул.
- Глупый, - сказал Виктор, обиженно шмыгнул носом. - Такая простая загадка.
Он, онемев теперь, отступил и тут же разъярился на самое себя. Но Виктор уже осыпался грудой осклизлых косточек, а над грудой встало надгробие, зазолотились буквы на черном, сквозь грязь и дубовые ветви. Эти ветви росли, пока не сомкнулись над головой и стали тяжелыми потолочными балками, и Шерлок понял, что задыхается, зажимая рот и сотрясаясь в объятиях брата. И вспомнил, что Виктор мертв.
Майкрофт крепко держал, заставив уткнуться лицом в обтянутое вчерашней сорочкой плечо, и молчал. Шерлок любил его за то, что Майкрофт молчал.
Воспоминания теснились в груди, но, пока никто не требовал от Шерлока заговорить, были далеки и чужды. В них было до странного много света. Выцветшее зелено-голубое лето. Густая рыже-золотая осень.
Там были дети и не было никаких собак.
- Как убедили родителей не напоминать мне? - спросил Шерлок.
Майкрофт поморщился. Сорочку он все-таки поменял, теперь методично застегивал запонки. Шерлок гнездился в его гардеробной на единственном стуле, но это Майкрофт не удостоил вниманием.
- Ты болел, - сказал коротко. - Мама боялась психиатров, а еще больше - дядю Руди. Им и не хотелось помнить, Шерлок, это одна из типичных реакций.
Шерлок подумал о Рэйчел Уилсон и еще подумал, что лучше и правда не помнить. Но Дженнифер он теперь понимал.
Не хотел понимать, но, если честно, он ею немножко, самую малость, восхищался.
- Он когда-нибудь... пытался помочь?
Майкрофт посмотрел удивленно.
* * *
На обед приглашены были Джон и Лестрейд.
Было тихо. Джон расспрашивал, но Шерлок отговорился своей беспамятностью, Майкрофт вежливо улыбнулся, а Грег почел за лучшее утопиться в кофе.
Шерлоку не хватало Мэри. Он не знал, как бы она отреагировала, что бы сказала. Наверно, ничего. Она знала, что такое умирать и восставать из мертвых, и каково это, когда речь о твоей семье.
Она бы посмеялась над Шерлоком, пожалуй, и оскорбляла его, пока он сам не засмеется. Может быть, ей понравились бы загадки Эвр.
У Шерлока же припекало кожу на костяшках, и он мог простить за себя, но не за других.
Дурак, сказала Мэри ласково. Любовь - это дар. Она прощает все.
Иногда Мэри была слепа от своей любви. Но Шерлок тогда, пожалуй, лишь ненадолго прозревал.
Он вскочил, уронив что-то, и бросился в сад, подальше от пристального взгляда Майкрофта, от разлетевшихся листьями воспоминаний. Но воспоминания настигли и в саду, словно он был снова под кайфом и не мог отличить реальность от вымысла. Это были не Чертоги, он знал, было пока не до них. Просто в саду у Майкрофта непомерно рано цвели львиный зев и левкои, и стоял во влажном вечернем воздухе густой дух ночного табака. Раннее лето было в этом году.
Он сел на траву, запрокинул голову и вгляделся в знакомые созвездия. Он любил звезды и сейчас вдруг подумал: как хорошо, что мы тогда пошли гулять. Ночь была дождливая, но ближе к утру развиднелось, и я помню, как она смотрела на звезды. Это был не сон.
Сестра. У меня есть сестра.
Он тихонько напел ее песню и ясно услышал, как дрогнут тревожные, недоверчивые ноты вступления и как их подхватит стремительный диалог. Было столько боли и страха между ними, но не было ничего, что Шерлок не сумел бы сыграть.
* * *
Майкрофт дождался, пока закроется дверь, отрезав все звуки, и только тогда содрогнулся.
Он не ждал, что разговор будет легким; нет, он знал свою семью, этот крест он нес с гордостью уже много лет. Но было сложно сдержаться, когда столько лет он заботился о них всех и знал уже, как будет лучше. Он действительно знал.
У него были ритуалы, помогающие справляться. Было успокаивающее знание: если он ошибется, по крайней мере, они так и останутся в мирном неведении. Шерлок всегда беспокоил его, слишком быстрый, слишком категоричный, а кроме того, полный гнева и несогласия. Майкрофт никогда не сумел бы заставить его прислушаться. Он до сих пор не вполне понимал, что случилось, но умел быть благодарным за маленькие радости.
Ритуалы ослабевали, и он становился все беспомощнее, барахтающийся в этой внезапной пустоте от принятия решений. Но, по крайней мере, он мог любить своего брата, - этого права никто бы его не лишил.
Дверь снова открылась, и Шерлок, легок на помине, скользнул в кабинет, само очарование.
- Майкрофт, - сказал он тихо.
- Я все еще против, если тебе не интересно мое мнение.
- О, я знаю, - Шерлок улыбнулся и протянул руку.
Хмурясь, борясь за каждое мгновение, когда он еще мог что-то решать, Майкрофт вложил в ладонь Шерлока пропуск в Шерринфорд.
И затем, впервые за всю свою жизнь, свободно вздохнул.